Форум

Эпиграф I.
Безумие единиц – исключение, а безумие групп и партий, безумие народов и времен – правило
(Ф. Ницше)

Эпиграф II.
Русская история до Петра Великого – сплошная панихида, а после – одно уголовное дело
(Ф. Тютчев)

Ни в древности, ни в раннем средневековье русских нет. Когда в Египте, Китае, Афинах и Риме счет годов шел уже на тысячелетия, у нас ничего не происходило. Наших предков нет на празднике жизни роскошной античности, они не беседовали с Аристотелем, не соперничали в доблести с Александром Македонским. Карамзин так и начинает свою 12-ти томную историю: «Народы России не ознаменовали бытия своего никакими собственными историческими памятниками».

Если все так на самом деле, то условно государства можно поделить на три группы. К первой группе относятся те, у кого есть древняя история в 5 и более тысяч лет: Индия, Китай, Египет. Вторая группа – это те, у кого история не такая древняя, но все же насчитывает более 2,5 тысяч лет (Афины и Рим с Платоном и Цицероном), и последняя – у кого история начинается в средние века (Россия, Турция и т.д.). Итак, наше прошлое насчитывает всего немногим более 1000 лет. Причем, первая половина тысячелетия – это Киевская Русь с иноземными варяжскими князьями и татаро-монгольским игом. Во второй половине тысячелетия татарское иго сменило «немецкое иго дома Романовых» (А. Герцен)…

Наше отставание в развитии в прошедшие века характеризуется и тем, что с большим опозданием появились русская литература и наука. Сравним с западными поэтами и учеными две ключевые фигуры: Пушкина и Ломоносова. Данте (1265-1321 гг.) написал «Божественную комедию» и создал итальянский литературный язык за 500 лет до Пушкина. За 200 лет до Пушкина же Сервантес написал «Дон Кихота», Лопе де Вега – «Собаку на сене», а Шекспир – свои гениальные трагедии. Это о литературе. А если взять в сравнении науку, то, в общих чертах, картина такая же. Ломоносов – первый русский ученый с мировым именем, первый русский академик Российской Академии Наук. Когда Ломоносов появился в Москве в 1730 году, прошло уже 500 лет как Леонардо Пизанский (Фибоначчи) систематически изложил достижения арабской математики, а Роджер Бэкон обосновал значение опыта для науки и предсказал на несколько столетий вперед многие научные открытия. Задолго до Ломоносова-космолога успели сделать свои открытия Коперник, Кеплер и Галилей. Ко времени появления Ломоносова уже отправились в «лучший мир» Гюйгенс и Гук, Декарт, Ньютон и Лейбниц. Не будем даже вспоминать отца астрономии Птолемея и его геоцентрическую систему, появление которой датируется 2 веком н.э.

Ломоносов один из наших первых историков. Но Жан Боден написал свои книги за 200 лет до Ломоносова и вполне современным языком. А из глубины 20 веков к нам обращаются Геродот, Фукидид, Плиний Старший и Плиний Младший, Корнелий Тацит и Тит Ливий.

В 2005 году мы праздновали 250-ти летний юбилей основания МГУ. Но… у Оксфорда, Кембриджа и Сорбонны юбилеи по тому же поводу в 800 лет.

Отставание на столетия имеем и в живописи. У нас от времен Ивана Грозного сохранилось лишь несколько парсун. В то же время Дюрер и Тициан, великие живописцы, рисуют римских пап, турецких султанов, императоров Максимилиана, Сигизмунда, Карла V и членов его семьи. Ганс Гольбейн запечатлел во множестве картин английского короля Генриха VIII, его жен, Томаса Мора и Эразма Роттердамского, Лукас Кранах – немецких курфюрстов, Мартина Лютера и других лидеров протестантского движения.

Общественная мысль XIX века как бы подтверждает вывод о нашей вековечной отсталости, говоря словами лидера западников П. Чаадаева, нашей неспособности к творческой инициативе, склонности к интеллектуальному иждивенчеству и духовному лакейству. Тот же Чаадаев, в связи с участием иностранных академиков Миллера, Шлецера и Байера в написании нашей истории, сокрушался по поводу того, что «Запад дал нам всю свою историю за историю, все свое будущее за будущее». Лидер противоположного направления, славянофил Константин Аксаков, также констатировал: «Мы живем выписанными из-за моря мыслями и чувствами… Французов ругаем, да и то по-французски». В 1820 году Васильчиков при участии князя П. А. Вяземского и по заданию императора Александра I написал первую российскую конституцию. На французском (!?). Стоит ли удивляться, что «идеология – статья импорта в Романовской России» (Дм. Писарев). И даже вера – и та греческая.

ТИЦИАН (1476-1576)

<\/u><\/a>

<\/u><\/a>

Карл V в сражении при Мюльберге (фрагмент этой же картины)

ГАНС ГОЛЬБЕЙН МЛАДШИЙ (1497-1543)

<\/u><\/a>

<\/u><\/a>

Томас Мор Генрих VIII («синяя борода»)

ЛУКАС КРАНАХ СТАРШИЙ (1472-1553)

<\/u><\/a>

Курфюрсты Саксонские Иоанн I и Фридрих III

АЛЬБРЕХТ ДЮРЕР (1471-1528)

<\/u><\/a>

<\/u><\/a>

Император Максимилиан Портрет молодой венецианки

Следствие же интеллектуального иждивенчества – «принижение умственного начала в русской жизни» (В. Соловьев) и нездоровый социальный климат. «Наш человек до 30-ти лет радикал, а после 30-ти – каналья» (Ф. Кони). «Он предан власти из любви к лихоимству» (А. Герцен), легко меняет равенство без свободы на свободу без равенства. С таким «без палки и немца» не справиться, считали Романовы.

Поскольку «многие годы солнце над Россией вставало на западе», то кто только не учил нас жить, прописавшись в наших умах почти на 200 лет: от Вольтера и Дидро до Гегеля и Маркса? Станкевич восклицал, что покончит самоубийством, если не найдет у Гегеля смысл своей жизни. «Гегель – мой Бог, а Германия – Иерусалим новейшего времени», – признавался В. Белинский, пока не появился Карл Маркс – новый Бог. Все философы серебряного века переболели Марксом. А после Октября 1917-го вся духовная жизнь народа была посажена на строгий ошейник марксизма.

Кажется, не о чем спорить. Развитие общественной мысли в XVIII, XIX и даже XX веке как бы подтверждает мысль Гегеля о том, что «славяне обречены на духовное рабство от немцев».

Не отсюда ли, не из этой ли истории происходит практика управления страной как вражеской захваченной территорией, особенно в переходные периоды? Хотите реформы? – Получите опричнину.

Но не все так просто, особенно если это касается истории. Тот же Гегель не всегда прав. Его «Философия истории», как и «История философии»», – слабые работы. Да и на основном поприще раскрылся не сразу, закончив Тюбингенский университет с характеристикой: «Вполне может быть назван идиотом в философии».

Еще основатель политологии Н. Макиавелли, в свое время самый читаемый автор, советовал: кто хочет управлять людьми, тот должен подчинить себе их прошлое. Пойдя по этому пути, власти создали касту придворных писателей, «постриженных в историки» (П. Вяземский). Среди работавших на заказ и за хорошие деньги были такие известные имена, как Вольтер, Лейбниц и Шиллер, у нас – Н. Карамзин, В. Ключевский, С. Соловьев и другие. Об объективности или правдивости истории вопрос даже и не ставился. «История народа принадлежит царю» (Н. Карамзин).

Но помимо официального направления существовало и другое – направление искателей истины, представленное не менее известными учеными. Среди них Мавро Орбини, Шарль Перро, русские аристократы С. Хомяков, Н. Морозов, князь М. Щербатов. «Рассудку вопреки, наперекор стихиям», они предлагали «отряхнуть мозги от плесени» и дать реальную картину прошлого. Они видели у придворных историков «смелость лжи и даже дерзость клеветы на своих праотцев» (И. Зубрицкий), иезуитскую способность «обращать русскую историю в сатиру…и клеймить древних СЛАВЯН» (Е. Классен).

Если первые купались в лучах славы, то вторые – преследовались. Дьяк Висковатый четвертован. Фаддей Воланский сожжен. М. Ломоносов просидел на гауптвахте 7 месяцев в ожидании приговора. Придворный историк академик Миллер требовал для Ломоносова смертной казни «за неуважение к немецкой земле». Под строгим запретом более 100 лет находилась многотомная «История Российская» М. Щербатова. Академик Н. Морозов объявлялся сумасшедшим.

Для мыслящей части общества очевидно, что научной истории нет. Еще граф Сен-Симон, тот самый знаменитый социалист-утопист, утверждал, что «история в научном отношении еще не вышла из детских пеленок…факты не объединены теорией…она не дает средств для заключения о том, что произойдет из того, что уже произошло». Марк Твен называл Шекспира самым великим из никогда не живших. Герой «Острова пингвинов» Анатоля Франса – знаменитый историк поучает молодого: «Зачем писать историю, когда гораздо споще переписать нам более известную, как это обыкновенно и делается…это избавляет их от тяжелого труда и спасает от обвинений в дерзости…Неужели вы думаете, - прибавил он, - что я был бы знаменит и пользовался бы таким почетом, если бы в моих исторических книгах было что-нибудь новое? Что такое новизна? Наглость!» А. Франс с грустью замечает, что «в глазах большинства повторять – значит доказывать».

Тем не менее, труды Ломоносова и Морозова не пропали даром, о чем говорят книги наших соотечественников С. Головко, А. Бондаренко, В. Лопатина, Е. Габовича, М. Постникова, А. Фоменко и еще десятка авторов. Направление, связанное с попыткой написать реальную историю, есть и на Западе. К примеру, Уве Топпер (Германия) в 2004 году выпустил книгу под символическим названием «Великий обман. Выдуманная история Европы».

Традиционная история у мыслящей части общества лишилась доверия. Почему?